Распутица. Роман в пяти частях - Владимир Владыкин

– Я тебя не выталкиваю. Я Светке и Игорю говорю то же самое. Одну комнату получил с горем пополам, а теперь неизвестно, когда у них будет полноценная квартира, – она помолчала, глядя на сестру. – В своё время я из-за тебя не поехала, совесть мучила: только нашла сестру и опять бросить?

– Ой, да неужели она сильно тебя мучила? Я же в детдоме росла, а не у тебя, – проговорила Юлия с тайным укором, и давняя обида зашевелилась в душе. Её взгляд посуровел – она больше не хотела выдавать своих неприятных чувств.

– Ты ведь всего не знаешь, а говоришь. Ну что ты за человек! Была же у тебя возможность отхватить квартиру в два счёта, а ты не воспользовалась… – напомнила Валентина, не желая и сейчас признавать свою давнюю вину перед младшей сестрой.

– Неужели ты завидуешь только потому, что до сих пор тебе никто не предлагал посидеть в загородном ресторане? – уколола, смеясь, Юлия.

– Конечно, я же ещё не старая! – засмеялась как-то озорно Валентина.

С того раза Юлия больше не вспоминала председателя райисполкома, который предлагал ей провести вечер в ресторане. Если бы она хоть чуточку была в него влюблена, тогда бы ни на что не посмотрела, и даже на то, что была не разведена с мужем…

Когда дети играли на улице, она читала книгу или стирала. О Павлике она думала часто, и в такие минуты работа не шла на ум и ей хотелось немедленно сесть в поезд и уехать к нему. Но тут с ней было двое детей, и она не могла этого сделать, даже испытывая острую тоску по старшему сыну. Он пошёл уже в школу. И пытался сам писать ей письма, в одном просил, чтобы она приехала к нему. Конечно, Юлия не могла тотчас же выполнить его просьбу, но вот как подойдёт отпуск, обязательно поедет, а пока надо немного подождать.

Иногда у неё всё валилось из рук; однообразная жизнь подчас невыносимо тяготила; о покойном муже старалась не вспоминать, так как тогда подавно наваливалась грусть и одолевали слёзы. Но отсутствие Павлика не давало ей покоя, душа прямо-таки рвалась к нему, отчего даже дети не отвлекали её. Никогда бы не подумала, что так серо и буднично потекут её дни. А ведь она ещё молодая. В кафе клиенты-мужчины отпускали ей комплименты, некоторые вполне серьёзно приглашали в кино или в ресторан. Но из них ни один не заставлял дрогнуть сердце, почти все были неинтересные, неинтеллигентные. Впрочем, некоторые только немного нравились. Всем она отвечала, что с женатыми не связывается. У неё тоже интересовались, замужем ли она. Юлия обычно уходила от прямого ответа и старалась держаться достаточно ровно, достойно. Правда, перед симпатичными мужчинами её тянуло пустить в ход кокетство – испытанное орудие женщин лёгкого поведения. Но такая репутация претила всей её духовной сущности. А стоило увидеть на руке обручальное колечко, как у неё тотчас пропадало это сиюминутное желание.

Так в её одинокой жизни прошло два нелёгких года, отданных исключительно детям…

Глава вторая

Вот и опять наступил сентябрь. С начала месяца зачастили нудные, продолжительные дожди. На аллее Атаманской росли клёны и каштаны, на которых с каждым днём багровели и желтели листья; кругом становилось всё холодней и скучней. Юлия вела из детсада Женю и несла на руках Варю, которая устала идти своими ножками. Сын вместе с другими детьми бегал по газону и подбирал жёлто-багряные клиновые листья. Женя собрал из самых лучших большой букет, а потом разделил на два: один отдал сестрёнке, а второй с чувством гордости вручил маме. Юля так была польщена вниманием сына, что не удержалась от похвалы. Мальчик смущённо улыбнулся, посмотрел на детей, которые подбирали каштаны и сказал, что тоже хочет. Юля позволила, но чтобы недолго. Варя тоже высказала желание побегать по газону среди палой жёлто-багряной листвы, Юлия поставила дочь на мокрый от недавно прошедшего дождя асфальт и Варя не столь уверенно побежала к брату.

По аллее шли прохожие; Юлия, стоя от них в сторонке, любовалась своими детьми и не спешила поторопить сына, хотя очень хотелось, чтобы быстрее идти домой. Но Женя с таким пылким увлечением стал собирать каштаны, что ей ничего не оставалось, как только набраться терпения. Они падали с глухим ударом на газон и с треском на сырой асфальт и мгновенно выскакивали из лопнувшего зелёного панциря и раскатывались тёмно-коричневыми блестящими голышами, как шары по сукну бильярдного стола Женя так увлёкся их сбором, что она не решалась прервать его удовольствие.

Обычно дорогой она обдумывала письмо к старшему сыну и потом почти без запинок писала ему о своей с детьми жизни, что иногда им бывает скучно только из-за того, что им очень не хватает его, Павлика. Вот и сейчас Юлия пыталась мысленно сложить ему очередное послание, но на душе было неспокойно оттого, что вот уже уходят тёплые дни, а она опять не смогла съездить к нему, поскольку не собрала денег на дальнюю дорогу…

Однако эти однообразные каждодневные прогулки от детсада и яслей ей порой надоедали. Вот если бы был хороший муж, он бы это делал иногда вместо ней. Дома её также ожидал скучный вечер за домашними делами: стирка, ужин, чтение детям книжек, а потом сон. И каждый день одно и то же, даже в кино по выходным не ходила, так как не с кем и не на кого было оставлять детей.

В середине сентября Светка и Игорь пригласили её в ресторан якобы отпраздновать чей-то из них день рождения.

– Хватит тебе, тётка, киснуть, – бедово заговорила племянница, – посидим в ресторане, хорошо отдохнём, а то меня уже однообразный быт заел до невозможности.

– А куда я детей дену? – удивилась Юлия, польщённая этим приглашением, ведь до сих пор, когда Светка куда-либо звала её, ей казалось, что она это делала исключительно из вежливости (чем, правда, племянница не очень блистала). И она, Юлия, не хотела нарушать их семейный суверенитет, да и зачем быть лишней?

– Мать моя посидит или твоя хозяйка, – подсказала та. – Я своего гаврика уже привела к ней.

– Может, она дежурит! Моя бабуля больная лежит, – пояснила Юлия.

– Маманя сегодня дома, ты уже забыла к ней дорожку. Она сама мне предложила тебя развеять, а то нам жалко на тебя смотреть, красота твоя вянет в этой дыре…

– Вот как? Красиво, красиво, ничего не скажешь.

Они вышли вместе, Юлия отвела детей к сестре. Светка поехала домой, так как с Игорем они жили в микрорайоне Черёмушки, где года четыре назад открылся ресторан «Новостроевск». Пока Юлия мыла голову, пока сушила феном волосы, прошло больше часа. Она надела самое лучшее платье из сиреневого трикотина, сделала причёску, уложив на затылке волосы в локоны, надушила их. Затем надела светло-синий плащ, белые на толстом каблуке туфли, взяла такого же цвета кожаную сумочку на длинном ремешке. И почувствовала себя вполне светской дамой. Юлии ещё не было тридцати лет, но временами ей казалось, что жизненный опыт значительно перевешивал её возраст, а по правде говоря, в жизни она видела мало хорошего, но сейчас этим не хотела огорчаться, так как для неё только всё начиналось…

В такой чудесный вечер, наполненный осенними запахами увядающей природы и городской жизнью, Юлия решила ехать на такси – остановила по счастливой случайности на Атаманской улице, где только что загорались электрические фонари с ртутным наполнением сверкающего света, отчего кругом становилось светло как днём. Чёрный от сырости асфальт поблескивал как-то печально; ярко горели витрины магазинов, хорошо освещая тротуар. Когда Юлия села в салон, таксист с повышенным интересом посмотрел на пассажирку в зеркальце, висевшее под самой крышей машины.

– Мне на улицу Народную, к семейному общежитию, – чётко произнесла молодая женщина.

– Очень хорошо, поехали туда! – непринуждённо ответил водитель, желая завязать разговор с ослепительно красивой пассажиркой. – Вы в гости или там живёте?

– А это моё дело, а ваше – молча вести машину…

– Много езжу, а таких красавиц в нашем городе ещё не видел, – он повернулся к ней, в его серых глазах сосредоточилась единственная мысль: «Ну как, я тебя убедил? Ведь я лучше, чем ты думаешь, со мной тебе будет не скучно…».

– Кто вам поверит? Я советую внимательно смотреть на дорогу, – сказала она, не принимая, однако, его искреннего желания поговорить с молодой женщиной, отчего даже слегка поморщилась, так как понимала то, к чему он склонялся в своих тайных нечистоплотных помыслах

– А что, говорю честно:, если все мои коллеги узреют такую красотку, как вы, так сразу обалдеют! – продолжал таксист приподнято, явно желая понравиться и на что-то дурашливо намекая.

Юлия смотрела в окно, пожалев, что поддержала не в меру разговорчивого таксиста. На его полноватом лице появилось ехидное выражение, нос слегка приподнят кверху и вместе с тем как-то странно чуть-чуть приплюснут. На улице за фонарями чернели дома, деревья и мелькали яркие огни витрин магазинов, машин. Суетливо шли прохожие. Ей стало вдруг жутко оттого, что она оставила детей и вот куда-то ехала в такси. А где-то в Сибири сын Павлик с бабушкой или дедушкой делает уроки, а может, просто играет и сейчас не думает о ней, так как с каждым днём всё больше отвыкает от своей матери, а потом совсем забудет. От одной этой мысли Юлии стало как-то не по себе. И опять с новой силой испытала старую обиду на свекровь за то, что отняла сына и сделала всё, чтобы он как можно скореё выбросил её из головы. Хотя для этого не было никаких оснований, ведь она сильно его любит, больше всёх на свете. И оставила у свекрови не ради неё самой, а чтобы сыну было там хорошо, чтобы он не терпел всёх тех лишений, которые она испытывала вместе со своими младшими детьми, ютясь на квартире, пользуясь чужой мебелью, не имея своего угла. Но, быть может, Павлик страдает там без матери, и эти лишения сильнеё тех, которые свалились на неё и его брата и сестру…